Сочинение

Судьба Анны Ахматовой даже для нашего жестокого века трагична. В 1921 году расстреляли ее мужа, поэта Николая Гумилева, якобы за соучастие в контрреволюционном заговоре. Что из того, что к этому времени они были в разводе! Их по-прежнему связывал сын Лев. Судьба отца повторилась в сыне. В тридцатые годы по ложному обвинению он был арестован. «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде», - вспоминает Ахматова в предисловии к «Реквиему». Жутким ударом, «каменным словом» прозвучал смертный приговор, замененный потом лагерями. Затем почти двадцать лет ожидания сына. В 1946 году выходит «знаменитое» ждановское постановление, которое оболгало Ахматову и Зощенко, закрыло перед ними двери редакций журналов.

К счастью, поэтесса смогла выдержать все эти удары, прожить достаточно долгую жизнь и подарить людям чудесные стихи. Вполне можно согласиться с Паустовским, что «Анна Ахматова - целая эпоха в поэзии нашей страны». Анализировать такое сложное произведение, как поэма «Реквием», трудно. И, конечно, я смогу сделать это только поверхностно.

Лирический герой - двойник автора-поэта. Это способ выражения авторских чувств и мыслей. Соотношение между лирическим героем и поэтом примерно такое, как между вымышленным литературным героем и реальным прототипом. Анна Ахматова часто пользуется эпитетами. Эпитет - художественное определение. Оно выражает отношение автора к предмету путем выделения какого-то наиболее важного для него признака. Например, у Ахматовой - «кровавые сапоги». Обычное - «кожаные» в сочетании со словом более чем простое определение «сапоги» - не будет эпитетом.

Метафора - употребление слов в переносном смысле и перенесение действий и признаков одних предметов на другие, в чем-то сходные. У Ахматовой: «А надежда все поет вдали», «Легкие летят недели». Метафора - это как бы скрытое сравнение, когда не называется предмет, с которым сравнивают. Например, «желтый месяц входит в дом» - метафора. А если: «желтый месяц входит», как гость, то это уже сравнение.

Антитеза - противопоставление, в котором сочетаются резко противоположные понятия и представления. «…И мне не разобрать теперь, кто зверь, кто человек». Все эти поэтические приемы и возможности Анна Ахматова мастерски использует для формулирования главной мысли.

Главная мысль поэмы «Реквием» - выражение народного горя, горя беспредельного. Страдания народа и лирической героини сливаются. Сопереживание читателя, гнев и тоска, которые охватывают его при чтении поэмы, достигаются сочетанием многих художественных средств. Интересно, что среди них практически нет гипербол. Видимо, это потому, что горе и страдания настолько велики, что преувеличивать их нет ни нужды, ни возможности. Все эпитеты подобраны так, чтобы вызвать ужас и отвращение перед насилием, показать запустение города и страны, подчеркнуть мучения.

У Анны Ахматовой - тоска «смертельная», шаги солдат «тяжелые», Русь «безвинная», арестантские машины - «черные ма-руси»… Часто употребляется эпитет «каменный» - «каменное слово», «окаменелое страдание» и т. д. Многие эпитеты близки к народным понятиям - «горячая слеза», «великая река» и т. д. Вообще же народные мотивы очень сильны в поэме, где связь лирической героини с народом особая:

* И я молюсь не о себе одной,
* А обо всех, кто там стоял со мною
* И в Лютый холод, и в июльский зной
* Под красною, ослепшею стеною.

Обращает внимание последняя строчка. Эпитеты «красная» и «ослепшая» по отношению к стене создают образ стены, красной от крови и ослепшей от слез, пролитых жертвами и их близкими. Сравнений в поэме немного. Но все, так или иначе, подчеркивают глубину горя, меру страданий. Некоторые относятся к религиозной символике, которую Ахматова часто использует. В поэме есть образ, близкий всем матерям, образ матери Христа, молча переносящей свое великое горе. Некоторые сравнения не изгладятся из памяти:
* Приговор… И сразу слезы хлынут,
* Ото всех уже отдалена,
* Словно с болью жизнь из сердца вынут…

И вновь столь любимые Ахматовой народные мотивы - «И выла старуха, как раненый зверь», «Буду я, как стрелецкие женки, под кремлевскими башнями выть». Надо вспомнить историю, когда Петр I сотнями казнил мятежных стрельцов. Ахматова как бы олицетворяет себя в образе русской женщины времени варварства (17 век), которое вновь вернулось в многострадальную Россию. Больше всего, мне кажется, в поэме использовано метафор.

«Перед этим горем гнутся горы…» С этой метафоры начинается поэма. Метафора позволяет добиться удивительной выразительности. «И короткую песню разлуки паровозные пели гудки», «звезды смерти стояли над нами», «безвинная корчилась Русь». А вот еще: «И своей слезой горячей новогодний лед прожигать». И вот еще один мотив, очень символичный: «Но крепки тюремные затворы, а за ними каторжные норы…» Есть и развернутые метафоры, представляющие целые картины:

* Узнала я, как опадают лица,
* Как из-под век выглядывает страх,
* Как клинописи жесткие страницы.
* Страдание выводит на щеках.
* Мир в поэме как бы разделен на добро и зло, на палачей и жертвы, на радость и страдания:
* Для кого-то веет ветер свежий,
* Для кого-то нежится закат -
* Мы не знаем, мы повсюду те же,
* Слышим лишь ключей постылый скрежет
* Да шаги тяжелые солдат.

Здесь даже тире подчеркивает антитезу, использующуюся очень широко. «И в лютый холод, и в июльский зной», «И упало каменное слово на мою еще живую грудь», «Ты сын и ужас мой» и так далее. В поэме много и других художественных средств: аллегорий, символов, олицетворений, удивительны комбинации и сочетания их, Все вместе это создает мощную симфонию чувств и переживаний. Для создания нужного эффекта Ахматова употребляет почти все основные стихотворные размеры, а также различный ритм и количество стоп в строках. Все эти средства лишний раз доказывают, что поэзия Анны Ахматовой, действительно, «свободная и крылатая».

Другие сочинения по этому произведению

Анна Андреевна Ахматова - великая русская поэтесса, талантливая женщина, на долю которой выпали тяжкие испытания. Ей пришлось многое пережить. Страшные годы, изменившие всю страну, не могли не отразиться на ее судьбе. Поэма «Реквием» явилась свидетельством всего, с чем пришлось столкнуться Ахматовой.

Период создания этой поэмы занял шесть лет - с 1935 по 1940 гг. Эти годы были полны тяжких и трагических событий, которые затронули жизни многих людей, разделяя нормальную, счастливую жизнь и страшную действительность.

Поэма «Реквием» состоит из нескольких частей, каждая из которых имеет несет определенную идею.

Эпиграфом к поэме стали строки, в которых Ахматова говорит, что вся ее жизнь была тесно связана с судьбой родной страны даже в самые страшные годы, все тяготы того времени коснулись и ее жизни. Она отказалась от эмиграции и осталась в России:

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл --

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Строки эпиграфа написаны позже, чем сама поэма Они датированы 1961 г.

Часть «Вместо предисловия» рассказывает о том, что предшествовало написанию поэмы. Прокатившаяся по стране волна арестов невиновных людей, репрессии и произвол властей стали трагедией для всей страны. Бесконечные тюремные очереди, в которых стояли родственники и близкие заключенных, стали символом того времени. Это коснулось и Ахматовой, когда был арестован ее сын.

«Посвящение» -- это описание переживаний людей, которые много времени стоят в тюремных очередях. Ахматова говорит об их «смертельной тоске», о безысходности и огромном горе. Использованные ею метафоры передают народную скорбь и страдания:

Перед этим горем гнутся горы,

Часть «Вступление» передает боль и горе, которые испытываешь при мысли о трагических судьбах невинных людей.

Звезды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

В этой же части поэтесса рисует образ глубоко несчастной, больной, одинокой женщины. Это даже не женщина, а призрак, убитый горем до крайней степени:

Эта женщина больна,

Эта женщина одна…

Третье, четвертое, пятое и шестое стихотворения носят личный характер. Ахматова рассказывает о собственных воспоминаниях и чувствах. Здесь есть точные временные детали («семнадцать месяцев кричу»), ласковые обращения к сыну («на тебя, сынок, в тюрьме ночи белые глядели»), характеристика самой лирической героини поэмы («царскосельской веселой грешницы»).

Седьмая часть поэмы - «Приговор» - несет идею человеческой стойкости. Для того, чтобы выжить, мать должна стать каменной, научиться не чувствовать боли:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить.

Но вынести все это трудно, поэтому восьмая часть названа «К смерти». Героиня ожидает свою смерть. Она просит ее ускорить свой приход, потому что жизнь утратила для героини всякий смысл:

Ты все равно придешь. - Зачем же не теперь?

Я жду тебя - мне очень трудно.

Я потушила свет и отворила дверь

Тебе, такой простой и чудной.

В десятой части - «Распятии» - показана трагедия тысяч матерей, чьи дети безвинно несут тяжкий крест:

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел.

А туда, где молча мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Эпилог поэмы состоит из двух частей. В первой части Ахматова опять обращается к тем, кто стоял вместе с нею тюремной очереди. Она просит бога о помощи, но не для себя одной, а для всех убитых горем людей «под красною ослепшей стеною».

Вторая часть развивает общепоэтические темы назначения поэта и поэзии. Здесь же Ахматова поднимает тему ее возможного Памятника, который должен стоять у той страшной тюремной стены, где «выла старуха, как раненый зверь». ахматова поэтесса поэма реквием

В своей жизни Анна Ахматова знала славу и забвение, любовь и предательство, но она всегда стойко переносила все страдания и трудности, потому что была сильным человеком. В наше время душевная стойкость и непреклонная воля Анны Ахматовой служат нам примером и неиссякаемым источником вдохновения.

Анализ поэмы «Реквием»

Поэма – это и лирический дневник, и взволнованное свидетельство очевидца эпохи, и произведение большой художественной силы, глубокое по своему содержанию. С годами человек становится мудрее, острее воспринимает прошедшее, с болью наблюдает настоящее. Так и поэзия Ахматовой с годами становилась всё глубже, я бы сказала – обострённее, ранимее. Поэтесса много размышляла о путях своего поколения, и результатом её раздумий является «Реквием». В небольшой по объёму поэме можно, да и нужно, всмотреться в каждую строку, пережить каждый поэтический образ.

Прежде всего о чём говорит название поэмы.

Само слово «реквием» (в записных книжках Ахматовой – латинское Requiem) значит «заупокойная месса» - католическое богослужение по умершим, а также траурное музыкальное произведение. Латинское название поэмы, как и тот факт, что в 1930-е – 1940-е гг. Ахматова серьёзно занималась изучением жизни и творчества Моцарта, в особенности его «Requiem’a», наводит на мысль о связи произведения Ахматовой с музыкальной формой реквиема. Кстати, в «Requiem’e» Моцарта – 12 частей, в поэме Ахматовой – столько же (10 главок + Посвящение и Эпилог).

«Эпиграф» и «Вместо Предисловия» – своеобразные смысловые и музыкальные ключи произведения. «Эпиграфом» к поэме стали строки (из стихотворения 1961 г. «Так не зря мы вместе бедовали…»), являющие, в сущности, признанием в сопричастности ко всем бедствиям родной страны. Ахматова честно признаётся, что вся её жизнь была тесно связана с судьбой родной страны, даже в самые страшные периоды:

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл -

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Эти строки написаны уже намного позже, чем сама поэма. Они датированы 1961 г. Уже ретроспективно, вспоминая события прошедших лет, Анна Андреевна заново осознаёт те явления, которые провели черту в жизни людей, отделяя нормальную, счастливую жизнь и страшную бесчеловечную действительность.

Поэма «Реквием» достаточно коротка, но какое сильное действие она оказывает на читателя! Это произведение невозможно читать равнодушно, горе и боль человека, с которым произошли страшные события, заставляют точно представить себе весь трагизм ситуации.

«Вместо Предисловия» (1957 г.), подхватывая тему «моего народа», переносит нас в «тогда » - тюремную очередь Ленинграда 30-х годов. Ахматовский «Реквием», так же как и моцартовский, написан «по заказу»; но в роли «заказчика» - «стомильонный народ». Лирическое и эпическое в поэме слито воедино: рассказывая о своём горе, Ахматова говорит от лица миллионов «безымянных»; за её авторским «я» стоит «мы» всех тех, чьим единственным творчеством была сама жизнь.

Поэма «Реквием» состоит из нескольких частей. Каждая часть несёт свою эмоционально – смысловую нагрузку.

«Посвящение» продолжает тему прозаического «Вместо Предисловия». Но меняется масштаб описываемых событий:

Перед этим горем гнутся горы,

Не течёт великая река,

Но крепки тюремные затворы,

А за ними «каторжные норы»

Первые четыре стиха поэмы как бы намечают координаты времени и пространства. Времени больше нет, оно остановилось («не течёт великая река»);

«веет ветер свежий» и «нежится закат» - «для кого-то», но больше не для нас. Рифма «горы – норы» образует пространственную вертикаль: «невольные подруги» оказались меж небом («горы») и преисподней («норы», где мучают их родных и близких), в земном аду.

«Посвящение» – это описание чувств и переживаний людей, которые всё своё время проводят в тюремных очередях. Поэтесса говорит о «смертельной тоске», о безысходности, об отсутствии даже малейшей надежды на изменении сложившейся ситуации. Вся жизнь людей теперь зависела от приговора, который будет вынесен близкому человеку. Этот приговор навсегда отделяет семью осуждённого от нормальных людей. Ахматова находит удивительные образные средства, чтобы передать состояние своё и других:

Для кого-то веет ветер свежий,

Для кого-то нежится закат –

Мы не знаем, мы повсюду те же,

Слышим лишь ключей постылых скрежет

Да шаги тяжёлые солдат.

Здесь ещё отголоски пушкинско-декабристских мотивов, перекличка с явно книжной традицией. Это скорее какая-то поэтическая декларация о горе, а не само горе. Но ещё несколько строк, - и мы погружаемся в непосредственное ощущение горя – неуловимо–всеохватной стихии. Это горе, растворившееся в быту, в обыденной повседневности. И от скучной прозаичности горя нарастает сознание неискоренимости и неизлечимости этой беды, покрывшей жизнь плотной пеленой:

Подымались как к обедне ранней,

По столице одичалой шли,

Там встречались, мёртвых бездыханней,

Солнце ниже, и Нева туманней,

А надежда всё поёт вдали.

«Ветер свежий», «закат» - всё это выступает своеобразным олицетворением счастья, свободы, которые отныне недоступны томящимся в тюремных очередях и тем, кто находится за решёткой:

Приговор... И сразу слёзы хлынут,

Ото всех уже отделена,

Словно с болью жизнь из сердца вынут,

Словно грубо навзничь опрокинут,

Но идёт... Шатается... Одна.

Где теперь невольные подруги

Двух моих осатанелых лет?

Что им чудится в сибирской вьюге,

Что мерещится им в лунном круге?

Им я шлю прощальный мой привет.

Только после того как героиня передаёт «невольным подругам» своих «осатанелых лет» «прощальный привет», начинается «Вступление» в поэму-реквием. Предельная экспрессивность образов, безысходность боли, резкие и мрачные краски поражают скупостью, сдержанностью. Всё очень конкретно и в то же время максимально обобщенно: оно обращено ко всем и к каждому, к стране, её народу и к одинокой страдающей, к человеческой индивидуальности. Предстающая перед мысленным взором читателя мрачная, жестокая картина вызывает ассоциации с Апокалипсисом – как по масштабу всеобщего страдания, так и по ощущению наступивших «последних времён», за которыми возможна или смерть, или Страшный Суд:

Это было, когда улыбался

Только мёртвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

И когда, обезумев от муки,

Шли уже осуждённых полки,

И короткую песню разлуки

Паровозные пели гудки.

Звёзды смерти стояли над нами.

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами «чёрных марусь».

Как прискорбно, что талантливейшему человеку пришлось столкнуться со всеми тяготами чудовищного тоталитарного режима. Великая страна Россия допустила над собой такое издевательство, почему? Все строчки произведения Ахматовой содержат в себе этот вопрос. И при чтении поэмы становится всё тяжелее и тяжелее при мысли о трагических судьбах невинных людей.

Мотив «одичалой столицы» и «осатанелых лет» «Посвящения» во «Вступлении» воплощается в образе большой поэтической силы и точности.

Россия раздавлена, уничтожена. Поэтесса от всего сердца жалеет родную страну, которая совершенно беззащитна, скорбит о ней. Как смирится с тем, что случилось? Какие слова найти? В душе человека может твориться что-то страшное, и нет никакого спасения от этого.

В ахматовском «Реквиеме» происходит постоянное смещение планов: от общего – к частному и конкретному, от горизонта многих, всех – к горизонту одного. Этим достигается поразительный эффект: и широкий, и узкий хват жуткой действительности дополняют друг друга, взаимопроникают, совмещаются. И как бы на всех уровнях реальности – один непрекращающийся кошмар. Так, вслед за начальной частью «Вступления» («Это было, когда улыбался…»), величественной, взирающей на место действия из какой-то надзвёздной космической высоты (из которой виден Ленинград – подобие гигантского раскачивающегося маятника;

движущиеся «полки осуждённых»; вся Русь, корчащаяся под сапогами палачей), дается, чуть ли не камерная, семейная сценка. Но от этого не менее душераздирающая – предельной конкретностью, заземлённостью, наполненностью приметами быта, психологическими подробностями картина:

Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе, шла,

В тёмной горнице плакали дети,

У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки,

Смертный пот на челе... Не забыть! –

Буду я, как стрелецкие жёнки,

Под кремлевскими башнями выть.

В этих строчках уместилось огромное человеческое горе. Шла «как на выносе» - это напоминание о похоронах. Гроб выносят из дома, за ним идут близкие родственники. Плачущие дети, оплывшая свеча – все эти детали являются своеобразным дополнением к нарисованной картине.

Вплетающиеся исторические ассоциации и их художественные аналоги («Хованщина» Мусоргского, суриковская картина «Утро стрелецкой казни», роман А.Толстого «Петр 1») здесь вполне закономерны: с конца 20-х и до конца 30-х годов Сталину льстило сравнение его тиранического правления со временами Петра Великого, варварскими средствами искоренявшего варварство. Жесточайшее, беспощадное подавление оппозиции Петру (стрелецкий бунт) прозрачно ассоциировалось с начальным этапом сталинских репрессий: в 1935 г. (этим годом датируется «Вступление» в поэму) начинался первый, «кировский» поток в ГУЛАГ; разгул ежовской мясорубки 1937 – 1938 гг. был ещё впереди... Ахматова прокомментировала это место «Реквиема»: после первого ареста мужа и сына в 1935 г. она поехала в Москву; через Л.Сейфуллину вышла на секретаря Сталина Поскрёбышева, который пояснил, что для того, чтобы письмо попало в руки самого Сталина, нужно быть под Кутафьей башней Кремля около 10 часов, и тогда он передаст письмо сам. Поэтому Ахматова и сравнила себя со «стрелецкими жёнками».

1938 г., принёсший вместе с новыми волнами неистовой ярости бездушного Государства повторный, на этот раз необратимый арест мужа и сына Ахматовой, переживается поэтом уже в иных красках и эмоциях. Звучит колыбельная песня, причём непонятно, кто и кому её может петь – то ли мать арестованному сыну, то ли нисшедший Ангел обезумевшей от безысходного горя женщине, то ли месяц опустошённому дому... Точка зрения «со стороны» незаметно входит в душу ахматовской лирической героини; в её устах колыбельная преображается в молитву, нет – даже в просьбу о чьей-то молитве. Создаётся отчётливое ощущение раздвоения сознания героини, расщепления самого лирического «я» Ахматовой: одно «я» зорко и трезво наблюдает за происходящим в мире и в душе; другое – предаётся неконтролируемому изнутри безумию, отчаянию, галлюцинациям. Сама колыбельная подобна какому-то бреду:

Тихо льётся тихий Дон,

Жёлтый месяц входит в дом,

Входит в шапке набекрень.

Видит жёлтый месяц тень.

Эта женщина больна,

Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме,

Помолитесь обо мне.

И – резкий перебой ритма, становящегося нервным, захлёбывающимся в истерической скороговорке, прерывающегося вместе со спазмом дыхания и помрачения сознания. Страдания поэтессы достигли апогея, в результате она практически ничего не замечает вокруг. Вся жизнь стала похожа на бесконечно кошмарный сон. И именно поэтому рождаются строки:

Нет, это не я, это кто-то другой страдает.

Я бы так не могла, а то, что случилось,

Пусть чёрные сукна покроют,

И пусть унесут фонари…

Тема двойственности героини развивается как бы в нескольких направлениях. То она видит себя в безмятежном прошлом и сопоставляет с собой нынешней:

Показать бы тебе, насмешнице

Царскосельской веселой грешнице,

Что случится с жизнью твоей –

Как трёхсотая, с передачею,

Под Крестами будешь стоять

И своей слезою горячею

Новогодний лёд прожигать.

Превращение событий террора и человеческих страданий в эстетический феномен, в художественное произведение давало неожиданные и противоречивые результаты. И в этом отношении творчество Ахматовой – не исключение. В ахматовском «Реквиеме» привычное соотношение вещей смещается, рождаются фантасмагорические сочетания образов, причудливые цепочки ассоциаций, навязчивые и пугающие идеи, как бы выходящие из-под контроля сознания:

Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой,

Кидалась в ноги палачу,

Ты сын и ужас мой.

Всё перепуталось навек,

И мне не разобрать

Теперь, кто зверь, кто человек

И долго ль казни ждать.

И только пышные цветы,

И звон кадильный, и следы

Куда-то в никуда.

И прямо мне в глаза глядит

И скорой гибелью грозит

Огромная звезда.

Надежда теплится, хоть строфа за строфой, то есть год за годом, повторяется образ великой жертвенности. Появление религиозной образности внутренне подготовлено не только упоминанием спасительных обращений к молитве, но и всей атмосферой страданий матери, отдающей сына на неизбежную, неотвратимую смерть. Страдания матери ассоциируются с состоянием Богородицы, Девы Марии; страдания сына – с муками Христа, распинаемого на кресте:

Лёгкие летят недели.

Что случилось, не пойму,

Как тебе, сынок, в тюрьму

Ночи белые глядели,

Как они опять глядят

Ястребиным жарким оком,

О твоём кресте высоком

И о смерти говорят.

Может быть, существует две жизни: реальная – с очередями к окошку тюрьмы с передачей, к приёмным чиновников, с немыми рыданиями в одиночестве, и выдуманная – где в мыслях и в памяти все живы и свободны?

И упало каменное слово

На мою ещё живую грудь.

Ничего, ведь я была готова,

Справлюсь с этим как-нибудь.

Объявленный приговор и связанные с ним мрачные, траурные предчувствия вступают в противоречие с миром природы, окружающей жизнью: «каменное слово» приговора падает на «ещё живую грудь».

Расставание с сыном, боль и тревога за него иссушают материнское сердце.

Невозможно даже представить себе всю трагедию человека, с которым случились столь страшные испытания. Казалось бы, всему есть предел. И именно поэтому нужно «убить» свою память, чтобы она не мешала, не давила тяжёлым камнем на грудь:

У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета,

Словно праздник за моим окном.

Я давно предчувствовала этот

Светлый день и опустелый дом.

Все действия, предпринимаемые героиней, носят противоестественный, больной характер: убивание памяти, окаменевание души, попытка «снова научиться жить» (как бы после смерти или тяжёлой болезни, т.е. после того, как «раз-училась жить»).

Всё пережитое Ахматовой отнимает у неё самое естественное человеческое желание – желание жить. Теперь уже утрачен тот смысл, который поддерживает человека в самые тяжёлые периоды жизни. И поэтому поэтесса обращается «К смерти» , зовёт её, надеется не её скорый приход. Смерть предстаёт как освобождение от страданий.

Ты всё равно придёшь – зачем же не теперь?

Я жду тебя – мне очень трудно.

Я потушила свет и отворила дверь

Тебе, такой простой и чудной.

Прими для этого, какой угодно вид <…>

Мне всё равно теперь. Клубится Енисей,

Звезда Полярная сияет.

И синий блеск возлюбленных очей

Последний ужас застилает.

Однако смерть не приходит, зато приходит безумие. Человек не может выдержать того, что выпало на его долю. А безумие оказывается спасением, теперь уже можно не думать о реальной действительности, столь жестокой и бесчеловечной:

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином,

И манит в чёрную долину.

И поняла я, что ему

Должна я уступить победу,

Прислушиваясь к своему

Уже как бы чужому бреду.

И не позволит ничего

Оно мне унести с собою

(Как ни упрашивать его

И как ни докучать мольбою...)

В записных книжках Ахматовой есть слова, характеризующие особую музыку этого произведения: «…траурный Requiem, единственным аккомпанементом которого может быть только Тишина и резкие отдалённые удары похоронного колокола». Но Тишина поэмы наполнена звуками: ключей постылый скрежет, песня разлуки паровозных гудков, плач детей, женский вой, громыхание чёрных марусь («маруси», «ворон», «воронок» - так называли в народе машины для перевозки арестованных), хлюпанье двери и вой старухи... Сквозь эти «адские» звуки еле слышны, но всё-таки слышны – голос надежды, голубиное воркование, плеск воды, кадильный звон, горячий шелест лета, слова последних утешений. Из преисподней же («тюремных каторжных нор») – «ни звука – а, сколько там / Неповинных жизней кончается…» Такое обилие звуков лишь усиливает трагическую Тишину, которая взрывается лишь однажды – в главе «Распятие» :

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне.

Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»

А матери: «О, не рыдай Мене...»

Здесь речь не идёт о предстоящем воскресении из мёртвых, вознесении на небеса и прочих чудесах евангельской истории. Трагедия переживается в сугубо человеческих, земных категориях – страданиях, безнадёжности, отчаяния. И слова, произносимые Христом накануне своей человеческой смерти, вполне земные. Обращённые к Богу – упрёк, горькое сетование о своём одиночестве, покинутости, беспомощности. Слова же, сказанные матери, - простые слова утешения, жалости, призыв к успокоению, ввиду непоправимости, необратимости случившегося. Бог-Сын остаётся один на один со своей человеческой судьбой и смертью; сказанное им

Божественным родителям – Богу-Отцу и Богоматери – безнадёжно и обреченно. В этот момент своей судьбы Иисус исключён из контекста Божественного исторического процесса: он страдает и гибнет на глазах отца и матери, и душа его «скорбит смертельно».

Второе четверостишие посвящено переживанию трагедии распятия со стороны.

Иисус уже мёртв. У подножия Распятия стоят трое: Мария Магдалина (любимая женщина или любящая), любимый ученик – Иоанн и Дева Мария, мать Христа. Подобно тому, как в первом четверостишии в центре внимания «треугольник» - «Святое семейство» (понимаемое нетрадиционно): Бог-Отец, Богоматерь и Сын Человеческий, во втором четверостишии свой «треугольник»: Возлюбленная, любимый Ученик и любящая Мать. Во втором «треугольнике», как и в первом, нет гармонии.

«Распятие» – смысловой и эмоциональный центр произведения; для Матери Иисуса, с которой отождествляет себя лирическая героиня Ахматовой, как и для её сына, настал «великий час»:

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Горе возлюбленной экспрессивно, наглядно – это истерика неутешного горя женщины. Горе мужчины-интеллектуала статично, молчаливо (что не менее понятно и красноречиво). Что же касается горя Матери, то о нём вообще невозможно ничего сказать. Масштабы её страданий несопоставимы ни с женским, ни с мужским: это беспредельное и невыразимое горе; её утрата невосполнима, потому что это её единственный сын и потому, что этот сын – Бог, единственный на все времена Спаситель.

Магдалина и любимый ученик как бы воплощают собой те этапы крёстного пути, которые уже пройдены Матерью: Магдалина – мятежное страдание, когда лирическая героиня «выла под кремлёвскими башнями» и «кидалась в ноги палачу», Иоанн – тихое оцепенение человека, пытающегося «убить память», обезумевшего от горя и зовущего смерть.

Страшная ледяная звезда, сопровождавшая героиню, в Х главе исчезает – «небеса расплавились в огне ». Молчание Матери, на которую «так никто взглянуть и не посмел», но и по всем, «миллионам убитых задёшево, / Протоптавшим тропу в пустоте». В этом сейчас - её долг.

«Распятие» в «Реквиеме» - вселенский приговор бесчеловечной Системе, обрекающей мать на безмерные и неутешные страдания, а единственного её возлюбленного сына – на небытие. В христианской традиции распятие Христа – путь человечества к спасению, к воскресению через смерть. Это перспектива преодоления земных страстей ради вечной жизни. У Ахматовой распятие для Сына и Матери безысходно, как бесконечен Большой террор, как неисчислима вереница жертв и тюремная очередь их жён, сестёр, матерей... «Реквием» не даёт выхода, не предлагает ответа. Даже не открывает надежды на то, что этому придёт конец.

Следом за «Распятием» в «Реквиеме» - «Эпилог» :

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх,

Как клинописи жёсткие страницы

Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и чёрных

Серебряными делаются вдруг,

Улыбка вянет на губах покорных,

И в сухоньком смешке дрожит испуг.

Героиня раздваивается между собой, одинокой, покинутой, неповторимой, и представительницей «стомильонного народа»:

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июльский зной

Под красною ослепшею стеной

Замыкающий поэму «Эпилог» «переключает время» на настоящее, возвращая нас к мелодии и общему смыслу «Вместо Предисловия» и «Посвящения» : снова появляется образ тюремной очереди «под красною ослепшей стеною» (в 1-й части).

Опять поминальный приблизился час.

Я вижу, я слышу, я чувствую вас.

Не описание измученных лиц оказывается финалом заупокойной мессы в память о миллионах жертв тоталитарного режима. Героиня ахматовской погребальной поэмы видит в конце своего поэтического повествования себя снова в тюремно-лагерной очереди – растянувшейся по всей многострадальной России: от Ленинграда до Енисея, от Тихого Дона до кремлёвских башен. Она сливается с этой очередью. Её поэтический голос вбирает в себя мысли и чувства, надежды и проклятья, он становится голосом народа:

Хотелось бы всех поимённо назвать,

Да отняли список, и негде узнать,

Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде.

И если зажмут мой измученный рот,

Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня

В канун моего погребального дня.

Наконец, героиня Ахматовой – это одновременно страдающая женщина – жена и мать и – поэт, способный передать трагедию народа и страны, ставшие заложниками извращённого народовластия, поднявшийся над личными страданиями и страхом, своей несчастной, искорежённой судьбой. Поэт, призванный выразить мысли и чувства всех жертв тоталитаризма, заговорить их голосом, не утрачивая своего - индивидуального, поэтического; поэт, несущий ответственность за то, чтобы правда о большом терроре стала известна всему миру, дошла до следующих поколений, оказалась достоянием Истории (в том числе истории культуры).

Но как бы на мгновенье, забыв об опадающих, как осенние листья, лицах, о дрожащем в каждом взгляде и голосе испуге, о молчаливой всеобщей покорности, Ахматова провидит воздвигнутый себе памятник. Мировая и русская поэзия знает множество поэтических медитаций на тему «памятника нерукотворного». Наиболее близок Ахматовой пушкинский, к которому «не зарастёт народная тропа», вознаграждающий посмертно поэта за то, что он «восславил свободу» в свой не такой уж, по сравнению с двадцатым, «жестокий век» и «милость к падшим призывал»... Ахматовский памятник воздвигнут посреди народной тропы, ведущей к тюрьме (а из тюрьмы – к стенке или в ГУЛАГ):

А если когда-нибудь в этой стране

Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,

Но только с условьем – не ставить его

Ни около моря, где я родилась:

Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,

Где тень безутешная ищет меня...

«Реквием» стал памятником в слове современникам Ахматовой – и мёртвым, и живым. Всех их она оплакала своей «рыдающей лирою». Личную, лирическую тему Ахматова завершает эпически. Согласье на торжество по воздвижению памятника ей самой в этой стране она даёт лишь при одном условии: что это будет Памятник

Поэту у Тюремной Стены:

…здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание чёрных марусь.

Забыть, как постылая хлюпала дверь

И выла старуха, как раненый зверь.

«Реквием» можно без преувеличения назвать поэтическим подвигом Ахматовой, высоким образцом подлинной гражданской поэзии.

Он звучит как заключительное обвинение по делу о страшных злодеяниях. Но обвиняет не поэт, а время. Вот почему так величаво, - внешне спокойно, сдержано – звучат заключительные строки поэмы, где поток времени выносит к памятнику всем безвинно погибшим, но ещё и тем, в чьих жизнях горестно отразилась их гибель:

И пусть с неподвижных и бронзовых век,

Как слёзы, струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,

Ахматова убеждена, что «в этой стране» останутся в живых люди, которые открыто, осудят «ежовщину» и возвеличат тех немногих, кто противостоял террору, кто подступно создавал художественный памятник уничтожаемому народу в форме реквиема, кто разделил с народом его судьбу, голод, лишения, наветы...

Поэма А. Ахматовой «Реквием»

Главным творческим достижением А. Ахматовой в 30-ые годы 20 века явилась, на мой взгляд, поэма «Реквием». Над лирическим циклом «Реквием», позднее названым ею поэмой, Ахматова работала в 1934 - 1940 годах, а затем и в начале 60-х годов.

Эта поэма посвящена годам «большого террора» и страданиям репрессированного народа. Л.Озеров писал об этом произведении: «Именно в «Реквиеме» особенно ощутим лаконизм поэта. А звучит «Реквием» как эпопея, месса, выглядит как собор...». В «Реквиеме» Ахматовой разворачивается настоящая драма, настоящее многоголосие. Мы всё время слышим разные голоса - то простой бабы, то вдруг - поэтессы, то перед нами Мария. Всё это сделано в соответствии с законами жанра реквиема.

Но на самом деле Ахматова не пыталась создать народную трагедию. «Реквием» - это всё-таки автобиография поэта, потому что всё описываемое в ней произошло с самой поэтессой. Вместе с тем, ее лирическая героиня - это носитель множества биографий и судеб.

Поэма состоит из десяти стихотворений, прозаического Предисловия, названного Ахматовой «Вместо предисловия», Посвящения, Вступления и двухчастного эпилога. Кроме того, поэме предпослан эпиграф из стихотворения «Так не зря мы вместе бедовали…». Личное в этом произведении («голос твой») восходит к общему, сливаясь с ним.

Сюжетный центр поэмы- 5 и 6 главы. Обе они посвящены сыну и движению Времени - времени его заключения. Этим двум центральным главам предшествуют четыре коротких, в которых звучат различные голоса. Первый - женщины из российской истории, может быть петровской эпохи; второй- женщины из русской (казачьей) народной песни; третий - женщины из трагедии, близкой по стилю к шекспировской; четвёртый- некий голос, обращающийся к Ахматовой десятых годов и к Ахматовой тридцатых годов 20 века.

Интересно, что «Реквием» - поэма, по жанру схожая с «Двенадцатью» Блока. Общим для обеих поэм, как мне кажется, является евангельский конец: в «Двенадцати» - Христос, ведущий красногвардейцев в будущее, в «Реквиеме» - Христос, умирающий на кресте и произносящий свои последние слова.

Каждое из десяти стихотворений, составляющих поэму, лирическое. Фрагментарность свойственна почти каждой главке поэмы. Это может быть отрывок народно-исторического сюжета, песня, без начала и конца, фрагменты из Евангелия. Гневный голос поэта - страдающего гражданина своей страны - слышится в шести главах поэмы (плюс эпиграф). А. Ахматова, продолжая пушкинскую традицию «глаголом жечь сердца людей», уже в эпиграфе открыто заявляет о своей позиции, о своей главной роли в жизни - роли поэта, который разделил со своим народом трагедию страны:

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Она не конкретизирует, где это «там» - в лагере, за колючей проволокой, в ссылке, в тюрьме. «Там» - это значит вместе, в широком смысле слова. Она не говорит «была на родине», просто не может выговорить в этом контексте, поэтому использует свой любимый прием - создание образа через отрицание: «не под чуждым небосводом». И сразу же после эпиграфа мы слышим голос поэта в прозаическом отрывке.

«Вместо предисловия» и в «Посвящение» - очень важны для понимания поэмы. «Вместо предисловия» - это завещание ей, поэту, наказ «это... описать». Завещание, потому что все стоящие в этой очереди, - отверженные, «прокажённые», хуже мертвецов («мёртвых бездыханней»), «живут» в своём мире страха и нищеты. И это народ, а поэт - его часть и поэтому разделяет с ним его гибельную судьбу.

Десятая глава поэмы - поэтическая метафора, с помощью которой поэт может, увидев как бы со стороны, передать всю трагедию, происходящую с Матерью. Каждая из матерей, потерявших сына, подобна Богоматери. Поэт слышит речь Иисуса (и своего сына), но не слышит голоса Матери. Нет таких слов, которые способны передать её состояние, ощущение ею вины, её бессилие при виде страданий и смерти сына. Возникает вопрос: если Иисус погиб ради людей, ради спасения их душ, искупив все грехи мира, то ради чего погибает сын, чьи грехи, он должен искупить? Ответа нет, так как туда:

Где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

В образе Богоматери сливаются все матери мира, детей которых убивают. И если Иисусу - смерть, ей - страдания: старость, страх, молитва. Богоматерь уже много веков оплакивает каждого невинно гибнущего ребёнка, и любая мать, теряющая сына, степенью своей боли как бы сближается с ней. И нет спасения.

Постепенно к «Эпилогу», его первой части, голоса сливаются: голос матери и поэта начинают звучать нераздельно. Здесь «раскол на страдающего и пишущего» сменяется осознанием невозможности что-либо изменить, чувством вины и безнадёжности. Очень личная трагедия одной матери и одного сына незаметно становится всеобщей - в пространстве России и во времени.

Неотвязная мысль сводит с ума «тень», а не женщину, которая больше не может страдать. Она, в поисках спасения, видит себя отстранённо, глазами «месяца». И вдруг все это сменяется трезвым осознанием невозвратности происходящего. Осознан приговор судьбы: «Муж в могиле, сын в тюрьме». Впереди только безумие и смерть, как высшее счастье и спасение от ужаса жизни. Природные силы предрекают тот же итог («тихий Дон», «жёлтый месяц», «огромная звезда», «ночи белые», «шелест лета»). Но смерть не приходит. И «каменное слово» приговора падает «на... ещё живую грудь». Теперь мать молится не Богу, но смерти, так как не может «снова научиться жить». Каждая из глав бесконечного горестного монолога матери всё более трагична, но невыносимее всего лаконизм последней, самой страшной - девятой главы. Смерть не приходит. Память жива. Она становится главным врагом. Героиня решает: «Надо память до конца убить», окаменеть, чтобы не помнить сына. Выхода нет.

Слова «Реквиема» обращены ко всем «умершим» на семьдесят лет согражданам. Тем, кто сажал, и тем, кто сидел. Тем, кто мучил, и тем, кто был замучен. И в этом смысле это глубоко народное произведение. В небольшой по объёму поэме показана очень горькая страница жизни всего народа. Три голоса, звучащие в ней: матери, поэта и историка - в конце поэмы сплетаются с голосами целого поколения, всего народа.

Творчество великой русской поэтессы Анны Ахматовой занимает достойное место в ряду лучших произведений мировой поэзии. Ее стихи волновали умы и сердца людей, потому что в них звучала нежная душа любимой, матери, дочери.
Ахматова писала о любви и доброте, но судьба ее была полна горя и страданий. Тяжелая доля женщины - тема многих произведений Анны Ахматовой, но самое сильное впечатление производит поэма «Реквием», в которой боль Ахматовой неразрывна с трагедией всей страны.
В разделе «Вместо предисловия» поэмы Анна Андреевна описала случай, происшедший с ней, когда она стояла в «тюремной очереди» в 1938 году. Тогда соседка по очереди спросила поэтессу:
1942 А это вы можете описать?
1943 Могу.
«Реквием» в то время уже сложился и ждал только времени, чтобы появиться на свет.
«Реквием» - одно из лучших произведений, посвященных судьбе народа в условиях тоталитарного государства. В эпиграфе к поэме Ахматова подчеркивает единство своей судьбы с судьбами миллионов русских людей:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой вражьих крыл, -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Поэма передает ужасную атмосферу конца 30-х годов глазами Анны Ахматовой, женщины-матери, у которой отняли сына. В 1921 году был расстрелян ее муж, поэт Николай Гумилев. Ее сыну Льву по ложному обвинению был вынесен смертный приговор, замененный потом лагерями. Это к сыну на свиданье или с передачей стояла Анна Андреевна в длинных «тюремных очередях». Почти двадцать лет провел Лев Николаевич в сталинских лагерях.
Горе человека переплетается с горем города на Неве, страданием всей страны. Огромная очередь около тюрьмы, шепот людей, давно отвыкших говорить в полный голос, утративших свое лицо:
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
Перед глазами читателя встает образ «безвинной Руси», истоптанной кровавыми сапогами палачей. Искалеченные жизни людей, истерзанные души - вот главная тема произведения. Это поэма о всеобщей боли, исповедь несчастной женщины:
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Страдания всех матерей выражены через образ матери Христа, молча переносящей горе. Некоторые стихи поражают своей простотой и одновременно силой производимого впечатления:
Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут... Умирает человеческая душа, каменеет сердце, не выдержав ужаса этой жизни. Сама смерть уже воспринимается как избавление от мук, она не страшная, а «простая и чудная». Ахматова обращается к смерти, призывая ее прийти, со словами:
Мне все равно теперь...
Безумие постепенно охватывает несчастную женщину, которая не может долго сопротивляться. Безумием была вся жизнь людей в те мрачные годы, но самая ужасная судьба выпала на долю Матери.
Именно так, с большой буквы, пишет Анна Ахматова это слово в главе «Распятие»:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Говоря о своих страданиях, Ахматова подчеркивает, что она разделила судьбу многих матерей и отцов, жен и детей:
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною...
Сопереживание человеческому горю, гнев и тоска охватывают при чтении поэмы. Поэма написана ясным, простым языком с использованием большого арсенала художественных средств. Интересно, что Ахматова практически не пользуется гиперболой. Видимо, это потому, что горе и страдания настолько велики, что преувеличивать их нет ни нужды, ни возможности. Эпитеты вызывают ужас и отвращение перед насилием: «Тоска смертельная», шаги солдат - «тяжелы», «Русь безвинная», «черные маруси» - арестантские машины, иначе их называли «черный ворон». Часто употребляется эпитет «каменный»: «каменное слово», «окаменелое страдание», «душа окаменела». Многие эпитеты близки к народным: привет «прощальный», око «ястребиное». Вообще же народные мотивы очень сильны в поэме, где связь лирической героини со своими современниками особая.
Много в поэме метафор. «Перед этим горем гнутся горы», «короткую песню разлуки паровозные пели гудки», «Звезды смерти стояли над нами», «безвинная корчилась Русь». В поэме использовано много и других художественных средств: аллегорий, символов, олицетворений. Удивительны комбинации и их сочетания. Все вместе это создает мощную симфонию чувств и переживаний.
При несомненных художественных достоинствах поэмы в ней выразилась высокая гражданственность А.А. Ахматовой, ее сопричастность судьбе Родины и судьбе «стомилльонного народа».
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
...
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Их бедных, у них же подслушанных слов.
Голос Ахматовой - это голос измученного народа. Ему посвящен «Реквием», всей униженной и истерзанной стране. Небольшое по объему произведение имеет колоссальное звучание. «Реквием» выстрадан Ахматовой, собран по капле, и в каждой капле образ Родины, русского народа и великой русской поэтессы, которая говорила позднее: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя с временем, с... жизнью моего народа». Именно поэтому так проникновенно звучат строки стихов Анны Ахматовой, возвышающие и очищающие душу.